Москва зажралась, но это полбеды
В свежем докладе Всемирного Банка о неравенстве в России утверждается, что внутрирегиональное расслоение стало превышать межрегиональное
В мае 2018 года экономисты Всемирного Банка выпустили доклад о России с новыми данными о неравенстве. Приводим краткую выжимку их исследования, в котором утверждается, что с недавнего времени неравенство в России перешло с межрегионального уровня на внутригородское расслоение.
В мае 2018 года экономисты Всемирного Банка выпустили доклад о России с новыми данными о неравенстве. Приводим краткую выжимку их исследования, в котором утверждается, что с недавнего времени неравенство в России перешло с межрегионального уровня на внутригородское расслоение.
Неравномерная страна
Неравномерная страна
В России мало крупных городов. Только два города имеют более 1,5 млн жителей. На города с третьего по десятое место по населению приходится всего 6,6% жителей страны. При этом в России сильное региональное неравенство. Разница в валовом региональном продукте (ВРП) — сколько производит регион — доходит до 17 раз. ВРП на душу населения в Сахалинской области находится на уровне Сингапура, а в Республике Ингушетия на уровне Гондураса.
В России мало крупных городов. Только два города имеют более 1,5 млн жителей. На города с третьего по десятое место по населению приходится всего 6,6% жителей страны. При этом в России сильное региональное неравенство. Разница в валовом региональном продукте (ВРП) — сколько производит регион — доходит до 17 раз. ВРП на душу населения в Сахалинской области находится на уровне Сингапура, а в Республике Ингушетия на уровне Гондураса.
ВРП приводится в долларах по паритету покупательной способности (ППП), то есть с учётом того, сколько можно купить за $1 в каждом регионе.
Доля населения за чертой бедности также сильно варьируется по стране.
Доля населения за чертой бедности также сильно варьируется по стране.
В докладе приводятся показатели неравенства по уровням детской смертности, образовательных результатов и доступа к услугам ЖКХ.
В докладе приводятся показатели неравенства по уровням детской смертности, образовательных результатов и доступа к услугам ЖКХ.
На картинках показаны нормированные величины — значение в регионе, делённое на максимальное значение среди регионов. Детская смертность оценивается как уровень смертности детей в возрасте до одного года на 1000 живорождённых. Образовательные результаты измеряются как средняя оценка, полученная на вступительном экзамене в российский вуз (ЕГЭ). Доступ к ЖКХ оценивается как среднее значение трёх подпоказателей: частота отключения электричества в домохозяйстве за последний год, подключение домохозяйства к системе водоотведения и подключение к системе центрального водоснабжения. По каждому показателю выставляются баллы от 0 до 1. В областях, заштрихованных тёмно-синим цветом, эффективность государства выше (показатель ближе к 1).
В 1998 – 2015 годах расхождение по доходам и уровню бедности между регионами сокращалось. При этом неравенство между регионами в России продолжает оставаться вдвое выше, чем в Канаде, и втрое выше, чем в Австралии.
В 1998 – 2015 годах расхождение по доходам и уровню бедности между регионами сокращалось. При этом неравенство между регионами в России продолжает оставаться вдвое выше, чем в Канаде, и втрое выше, чем в Австралии.
Про коэффициент Джини можно прочитать здесь.
Главный механизм сокращения неравенства регионов — федеральные трансферты. В 2013 – 2016 годах правительство сократило объём перераспределения средств в регионах на 22% в реальном выражении. Это значит, что по показателям неравенства за эти годы мы сможем увидеть значительный эффект.
Регионы отреагировали сильными сокращениями социальных расходов. Совокупные расходы на образование за этот период упали на 18% в реальном выражении, здравоохранение — на 23%, на соцзащиту — на 6%. Инвестиции в транспортный сектор упали за это время на 14%, в ЖКХ — на 22%.
Регионы отреагировали сильными сокращениями социальных расходов. Совокупные расходы на образование за этот период упали на 18% в реальном выражении, здравоохранение — на 23%, на соцзащиту — на 6%. Инвестиции в транспортный сектор упали за это время на 14%, в ЖКХ — на 22%.
Главный механизм сокращения неравенства регионов — федеральные трансферты. В 2013 – 2016 годах правительство сократило объём перераспределения средств в регионах на 22% в реальном выражении. Это значит, что по показателям неравенства за эти годы мы сможем увидеть значительный эффект.
Регионы отреагировали сильными сокращениями социальных расходов. Совокупные расходы на образование за этот период упали на 18% в реальном выражении, здравоохранение — на 23%, на соцзащиту — на 6%. Инвестиции в транспортный сектор упали за это время на 14%, в ЖКХ — на 22%.
Регионы отреагировали сильными сокращениями социальных расходов. Совокупные расходы на образование за этот период упали на 18% в реальном выражении, здравоохранение — на 23%, на соцзащиту — на 6%. Инвестиции в транспортный сектор упали за это время на 14%, в ЖКХ — на 22%.
Не там ищем
Не там ищем
Но самое интересное, что, по утверждению авторов доклада, главным источником неравенства в России является не дифференциация регионов, а внутрирегиональные перекосы распределения доходов и богатства. Анализ потребления показывает, что неравенство в России на 90% обусловлено внутрирегиональным распределением, в 1994 – 2000 годах на него приходилось всего 65%.
Но самое интересное, что, по утверждению авторов доклада, главным источником неравенства в России является не дифференциация регионов, а внутрирегиональные перекосы распределения доходов и богатства. Анализ потребления показывает, что неравенство в России на 90% обусловлено внутрирегиональным распределением, в 1994 – 2000 годах на него приходилось всего 65%.
В первой колонке приводится доля бедного населения в регионе, во второй — доля бедных в регионе к бедным во всей стране.
Коэффициент Джини в регионах колеблется от 0,28 во Владимирской области, Карачаево-Черкесии и Дагестане до более 0,40 в Иркутской области, Москве и Тюмени. То есть неравенство в богатых регионах выше, чем в бедных. Это объясняется тем, что большая доля бедного населения страны парадоксальным образом сосредоточена в богатых регионах. Несмотря на то, что процент людей, живущих за чертой бедности, в Тыве или Калмыкии достигает 34,7%, из-за малочисленности общего населения этих территорий их бедные составляют всего 0,6% от совокупной бедности страны. Москва и Санкт-Петербург вместе собирают до 10% бедного населения России.
Кроме того, в богатых регионах большая часть доходов приходится на трудовые доходы, в отличие от трансфертов в бедных регионах, а трудовые доходы всегда подвержены высокой дифференциации.
Основные источники:
World Bank. (2016). Russia: Subnational Governments' Fiscal Response.
World Bank. (2017). An Exploratory Assessment of Transport Connectivity. World Bank.
(2016). Russia: Subnational Governments' Fiscal Response.
World Bank. (2017). Re-mapping Opportunity, Making Best Use of the Economic Potential of Russia's Regions.
World Bank. (2017). Spatial Differences in Living Standards; Convergence without Equity: A Closer Look at Spatial Disparities in Russia.
World Bank. (2018). National Study on Youth, Social Inclusion, Regional Disparity and Labour Market in Russia, (Omelchenko, Elena, Higher School of Economics, St. Petersburg, and Guzel Sabirova, Centre for Youth Studies, St. Petersburg, RF).
World Bank. (2018). Russia's Invisible Men: Middle-Aged Men, (Gerry, Christopher, Higher School of Economics, St Petersburg, RF).
World Bank. (2018). The Expanding Double Burden of Russia's Women, (Gurga, JJ., and Christopher Gerry, Higher School of Economics, St Petersburg, RF).
World Bank. (2018). What is Up, Old Chaps? Factors Defining Social Exclusion in the Older Age in Russia, (Kosova, Larisa, Higher School of Economics, Moscow, RF).
World Bank. (2018). Youth Employment, Unemployment, Precariousness and Inactivity — Russia in Perspective, (Walker, Charlie, University of Southampton, UK).
World Bank. (2018). Which regions are yet to recover from the 2014 crisis? Forthcoming.
Кроме того, в богатых регионах большая часть доходов приходится на трудовые доходы, в отличие от трансфертов в бедных регионах, а трудовые доходы всегда подвержены высокой дифференциации.
Основные источники:
World Bank. (2016). Russia: Subnational Governments' Fiscal Response.
World Bank. (2017). An Exploratory Assessment of Transport Connectivity. World Bank.
(2016). Russia: Subnational Governments' Fiscal Response.
World Bank. (2017). Re-mapping Opportunity, Making Best Use of the Economic Potential of Russia's Regions.
World Bank. (2017). Spatial Differences in Living Standards; Convergence without Equity: A Closer Look at Spatial Disparities in Russia.
World Bank. (2018). National Study on Youth, Social Inclusion, Regional Disparity and Labour Market in Russia, (Omelchenko, Elena, Higher School of Economics, St. Petersburg, and Guzel Sabirova, Centre for Youth Studies, St. Petersburg, RF).
World Bank. (2018). Russia's Invisible Men: Middle-Aged Men, (Gerry, Christopher, Higher School of Economics, St Petersburg, RF).
World Bank. (2018). The Expanding Double Burden of Russia's Women, (Gurga, JJ., and Christopher Gerry, Higher School of Economics, St Petersburg, RF).
World Bank. (2018). What is Up, Old Chaps? Factors Defining Social Exclusion in the Older Age in Russia, (Kosova, Larisa, Higher School of Economics, Moscow, RF).
World Bank. (2018). Youth Employment, Unemployment, Precariousness and Inactivity — Russia in Perspective, (Walker, Charlie, University of Southampton, UK).
World Bank. (2018). Which regions are yet to recover from the 2014 crisis? Forthcoming.
Коэффициент Джини в регионах колеблется от 0,28 во Владимирской области, Карачаево-Черкесии и Дагестане до более 0,40 в Иркутской области, Москве и Тюмени. То есть неравенство в богатых регионах выше, чем в бедных. Это объясняется тем, что большая доля бедного населения страны парадоксальным образом сосредоточена в богатых регионах. Несмотря на то, что процент людей, живущих за чертой бедности, в Тыве или Калмыкии достигает 34,7%, из-за малочисленности общего населения этих территорий их бедные составляют всего 0,6% от совокупной бедности страны. Москва и Санкт-Петербург вместе собирают до 10% бедного населения России.
Кроме того, в богатых регионах большая часть доходов приходится на трудовые доходы, в отличие от трансфертов в бедных регионах, а трудовые доходы всегда подвержены высокой дифференциации.
Основные источники:
World Bank. (2016). Russia: Subnational Governments' Fiscal Response.
World Bank. (2017). An Exploratory Assessment of Transport Connectivity. World Bank.
(2016). Russia: Subnational Governments' Fiscal Response.
World Bank. (2017). Re-mapping Opportunity, Making Best Use of the Economic Potential of Russia's Regions.
World Bank. (2017). Spatial Differences in Living Standards; Convergence without Equity: A Closer Look at Spatial Disparities in Russia.
World Bank. (2018). National Study on Youth, Social Inclusion, Regional Disparity and Labour Market in Russia, (Omelchenko, Elena, Higher School of Economics, St. Petersburg, and Guzel Sabirova, Centre for Youth Studies, St. Petersburg, RF).
World Bank. (2018). Russia's Invisible Men: Middle-Aged Men, (Gerry, Christopher, Higher School of Economics, St Petersburg, RF).
World Bank. (2018). The Expanding Double Burden of Russia's Women, (Gurga, JJ., and Christopher Gerry, Higher School of Economics, St Petersburg, RF).
World Bank. (2018). What is Up, Old Chaps? Factors Defining Social Exclusion in the Older Age in Russia, (Kosova, Larisa, Higher School of Economics, Moscow, RF).
World Bank. (2018). Youth Employment, Unemployment, Precariousness and Inactivity — Russia in Perspective, (Walker, Charlie, University of Southampton, UK).
World Bank. (2018). Which regions are yet to recover from the 2014 crisis? Forthcoming.
Кроме того, в богатых регионах большая часть доходов приходится на трудовые доходы, в отличие от трансфертов в бедных регионах, а трудовые доходы всегда подвержены высокой дифференциации.
Основные источники:
World Bank. (2016). Russia: Subnational Governments' Fiscal Response.
World Bank. (2017). An Exploratory Assessment of Transport Connectivity. World Bank.
(2016). Russia: Subnational Governments' Fiscal Response.
World Bank. (2017). Re-mapping Opportunity, Making Best Use of the Economic Potential of Russia's Regions.
World Bank. (2017). Spatial Differences in Living Standards; Convergence without Equity: A Closer Look at Spatial Disparities in Russia.
World Bank. (2018). National Study on Youth, Social Inclusion, Regional Disparity and Labour Market in Russia, (Omelchenko, Elena, Higher School of Economics, St. Petersburg, and Guzel Sabirova, Centre for Youth Studies, St. Petersburg, RF).
World Bank. (2018). Russia's Invisible Men: Middle-Aged Men, (Gerry, Christopher, Higher School of Economics, St Petersburg, RF).
World Bank. (2018). The Expanding Double Burden of Russia's Women, (Gurga, JJ., and Christopher Gerry, Higher School of Economics, St Petersburg, RF).
World Bank. (2018). What is Up, Old Chaps? Factors Defining Social Exclusion in the Older Age in Russia, (Kosova, Larisa, Higher School of Economics, Moscow, RF).
World Bank. (2018). Youth Employment, Unemployment, Precariousness and Inactivity — Russia in Perspective, (Walker, Charlie, University of Southampton, UK).
World Bank. (2018). Which regions are yet to recover from the 2014 crisis? Forthcoming.
Читайте также